Эксперимент-программа «100 дней»
Галина Чепурнова
Г.Ч.: То есть вы по натуре – энтузиаст, все предпочитаете начинать сами? Вы пробовали себя и самовыражались, если можно так сказать?
В.С.: Да, тогда можно было стучаться в разные кабинеты и что-то предлагать… После марафонов по бегу у меня были марафоны по ходьбе – сутки и двое суток без остановок. Второй раз я уже шел один, как сейчас помню – в советского производства туристских ботинках… Нормально…
Г.Ч.: Ваши первые официальные соревнования и награды? Когда и что это было?
В.С.: Все-таки эту тему надо начинать с гири. В соревнованиях по другим видам спорта я участия не принимал. Это были нестандартные выступления – я поднимаю гирю в свободном стиле («free-style»). Я считаюсь родоначальником этого стиля, я его заявил, и в нем же и выступаю. Первым было семичасовое выступление – то ли 400, то ли 500 раз я поднял гирю, на площадке перед фабрикой легкой промышленности. Рабочие вывесили за окна куски ткани с надписями «Давай семь часов!», и это вдохновило меня на семь часов непрерывной работы. Это был ужас, я так раньше не тренировался…
Г.Ч.: А кто предложил именно эти семь часов?
В.С.: Конечно, мне бы в голову не пришло делать это семь часов… Это был праздник, день города, даже не в России, и мне предложили это… Сначала я планировал делать это час, ну два, а потом вдохновился… Сдаваться я не хотел. Кстати, теперь уже я знаю, что такое 100 дней, хотя до конца – еще больше месяца. Я здорово поумнел за эти два месяца, это прибавляет ума. Работаешь и думаешь: «А зачем это все тебе нужно?»
Г.Ч.: Кстати, нам постоянно, как участникам этого мероприятия, задают подобный вопрос. Когда мы говорим о том, что есть человек, поднимающий на время гирю, и которому мы помогаем диетической программой, то есть продуктами линии IRONMAN, люди спрашивают: «А зачем это ему нужно?» Это личный рекорд, или же есть другие причины стремления к такому достижению?
В.С.: Все это было задумано и проходит как медико-спортивный эксперимент, совместно с Институтом Медико-биологических проблем Академии Наук России. Это важный эксперимент, поскольку силовая выносливость – наиболее уязвимый компонент подготовки человека. Силу можно воспитать, а силовая выносливость – это либо прирожденное качество конкретного человека, либо ее нужно тренировать в течение многих лет. Это – мое убеждение. У меня все сложилось хорошо – и длительные тренировки перед этой стодневкой, и генетически унаследованное качество. Кстати, дед у меня был очень выносливым человеком…
Г.Ч.: У вас только мужчины в роду проявляли повышенную выносливость, или женщины тоже?
В.С.: Нет, мама у меня тоже очень выносливая. Я называю ее «заслуженная туристка». Она в сезон ходит в лес каждый день, уходит в 6 утра, и приходит в 8 вечера. Собирает грибы и ягоды, потом раздает их соседям…
Г.Ч.: Вы – единственный ребенок в семье?
В.С.: Я единственный непутевый сын в семье. Мне очень тянет к маме (отца уже нет в живых), и если бы не этот марафон, я бы уже съездил к ней. Когда я долго не вижу мать, я начинаю нервничать, физически чувствую себя неважно…
Г.Ч.: Встречались ли вы до этого эксперимента с людьми из научного мира? Возможно, у вас были какие-то публикации, книги, эксперименты?
В.С.: Я практически был прописан на местном телевидении… Много газетных публикаций – о выносливости, о моей системе подготовки. Подготовлена к изданию книга, но я скажу честно – я ищу выгодное для себя издательство. Методология воспитывается годами, и за три копейки у меня нет желания ее предавать гласности. С учеными у меня постоянные контакты. Например, перед Олимпиадой в Австралии я проводил эксперимент на выносливость – не спал 7 суток, и каждый день по 12 часов поднимал гирю 24 кг. Хотелось спать, но рядом находились врачи, бригады которых постоянно менялись, не давали мне спать самыми разными способами, даже знакомили с женщинами. Эксперимент проводился в санатории, и мне трижды в неделю по условиям эксперимента давали возможность общения с женщинами… Не знаю, помог ли этот эксперимент нашим парням в Австралии, но он проводился НИИ Физкультуры и спорта.
Г.Ч.: Насколько важен возраст и спорт? Вы понимаете, что спорт помолодел, и насколько ваш возраст важен для ваших решений о том, чем и как долго заниматься? Может быть, стоит переходить на что-то более щадящее?
В.С.: Я буду заниматься этим еще лет десять, как минимум. По моему убеждению, железо любит возраст. Мне до сего времени не победил на помосте ни один человек моложе меня…
Г.Ч.: Что происходит с вашим организмом? В функциональном смысле? Не происходит ли возрастная деградация?
В.С.: Функционально я стал лучше. Не верите – спросите у моей жены, каков я… Железо любит возраст, зрелость. Раньше и рекорды у меня были детские. Например, дома есть книга, в которой описывается мой один рекорд – 7500 подъемов за 24 часа. Об этом писали в прежние годы с восторгом. Теперь эти 7500 подъемов при хорошем настроении и питании – для меня укладываются в 6 часов. Так что лет десять я еще буду заявляться и буду побеждать. Я уверен в этом. Может, упадет темп выполнения скоростных упражнений, но выносливость будет расти.
Г.Ч.: Реально ли после 30-40 лет, и при условии, что человек никогда прежде не занимался, воспитать в себе физические качества, подобные вашим? По каким критериям вы бы отбирали людей к себе в команду?
В.С.: Конечно, это темперамент и здоровье. Здоровье – прежде всего. Внешность обманчива. Розовощекость хороша, но «поджаренный поросенок на блюде» тоже розовый…
Г.Ч.: А кого бы вы не взяли?
В.С.: Больных людей. Тех, кого не допустил бы к занятиям врач. Надо сказать, что неподходящие люди сами по себе отсеялись бы. Я во время тренировок, когда поднимал по нескольку часов, не опуская на пол, испытывал сильнейший соблазн прекратить работу, особенно после пауз для отдыха. Но я заставлял себя работать дальше. Горят локтевые и плечевые суставы, и не всякий человек назавтра скажет «Давай-ка я снова возьму гирю в руки…». Уверен, что отсеялись бы 95% пришедших ко мне. Когда на следующий день все болит, и ты не можешь жить обычной спокойной жизнью, это не всем нравится, не так ли?
