Майк Ментзер. Последнее интервью.
Майк Ментзер
За неделю до своей смерти, которая наступила 10 июня 2001 года, и последовавшей через два дня смерти его брата Рэя, Майк Ментзер отвечал на вопросы нашего журнала. В этом последнем интервью он неожиданно рассказал об очень личных вещах, касающихся его самого и его жизненной философии. Может быть, вы удивитесь, посмеетесь или с негодованием отбросите журнал, но это все правда о Майке. Это его лебединая песня, довольно противоречивая, но такая, какой он ее хотел видеть.
IM: Как Ваши дела?
Майк Ментзер: В общем, неплохо. Как многие уже знают, я занимаюсь почтовой рассылкой, поддерживаю свой сайт в Интернете, который отнимает довольно много времени, пишу статьи, работаю над записью видеопленок. На это уходит куча времени, но мне нравится чувство ответственности, я получаю удовольствие от работы по 10-12 часов в день. Я так живу уже многие годы. Могу сказать, что моя жизнь вращается вокруг моей работы.
IM: После нашего первого интервью Вы куда-то исчезли. Что-то случилось?
ММ: У меня были некоторые проблемы со здоровьем, включая операцию на шейном отделе позвоночника. Я болел пневмонией, бронхитом, а недавно в легких нашли кровяные сгустки. Они небольшие, и я принимаю препараты для разжижения крови. Это должно помочь решению проблемы.
Кому интересно, как я их обнаружил, могу сказать, что это произошло, когда моему брату Рею проводили операцию по удалению тромбов из рук в местах присоединения диализных трубок. Многие уже знают, что мой брат страдает заболеванием почек, требующим 4-часовой процедуры диализа три раза в неделю, что ужасно утомительно. Во время одной из них выяснилось, что у него имеется генетическое нарушение, известное как дефицит антитромбина, что означает слишком быстрое сворачивание крови. Доктор сказал ему, если у него есть братья или сестры, то им следует сказать об этом, так как вполне вероятно, что у них наблюдается та же самая картина.
IM: Что Вы чувствовали, находясь в больнице?
ММ: Это интересно. С одной стороны, я беспокоился. Естественно, едва ли кто хотел бы иметь такие проблемы, но я не особо расстраивался. Я не ходил из угла в угол, грызя ногти и размахивая руками. Я перешагнул через это, доверился врачам и настроился на благоприятный исход дела.
IM: Как ситуация с Рэем повлияла на Вас?
Тяжело, когда что-либо подобное происходит с членом твоей семьи. Диализ - это трудная процедура. Кровь берут из руки и пропускают через специальный аппарат, ее очищающий. У Рэя был редкий случай - болезнь Бергера, которая, как утверждали врачи, не может быть последствием употребления стероидов. Это очень редкое заболевание, чаще всего поражающее людей белой расы после 35 лет.
Но он хорошо держится. Иногда падает духом (еще бы!), но все вокруг него поражаются его стойкости. Большинство людей на диализе принимают Zoloft, Prozac или еще что-нибудь, так как процедура очень тяжелая, но мой брат обходится без фармакологии. Он подходит ко всему философски. Рей понимает, что без диализа не обойтись. У него, как это называется, конечная стадия отказа почек. Почки не просто больны, они мертвы. Без диализа не выжить.
Вообще-то в последнее время у него была заметна некоторая подавленность. Ткани у нас идентичные и я готовился отдать ему одну почку. Мы уже собирались назначить срок операции, когда обнаружились эти сгустки в моих легких, что Рэй немедленно воспринял как дурное предзнаменование. Медики очень придирчивы к донорам, вы должны быть совершенно здоровым. Малейшие нарушения - и вас вычеркивают из списка. Вот Рэй и впал в легкую депрессию, но постепенно взял себя в руки, и ему сейчас лучше.
IM: Ваши отношения с Рэем всегда были такими близкими?
ММ: (Смеется) У нас с Рэем почти всю жизнь были довольно сложные отношения, хотя и не такие плохие. Обычная вещь между братьями. Но теперь, когда оба заболели, мы стали ближе. Много времени проводим вместе. Это хорошо, потому что братья должны быть близки. Теперь мы наконец-то относимся друг к другу как должны относиться.
IM: Я знаю, что Рэй недавно получил небольшой сюрприз.
ММ: Да, это был телефонный звонок (хотите верьте, хотите нет) от Арнольда Шварценеггера, который я нашел очень трогательным, за что и благодарю его. Арнольд позвонил Рэю, поинтересовался как его дела и попросил его звонить в любое время, если что-нибудь будет нужно. С его стороны это был очень великодушный жест, который поднял его статус как человека в моих глазах. Я был просто шокирован! Много лет назад я сказал Джо Вейдеру, что надеюсь на то, что Арнольд действительно научится поступать как зрелый человек и сможет полностью реализовать свой потенциал, потому что он - выдающаяся личность.
IM: Ваших родителей уже нет в живых?
ММ: Мои родители умерли.
IM: А с ними Вы были близки?
ММ: Да, с матерью и отцом я был очень близок. Смерть пришла первой к моей матери, для меня это были очень тяжелые времена. Помню, мне позвонил врач в пять утра, я вскочил в машину и по дороге плакал несколько часов, не переставая. Некоторое время я ничего не мог делать, но постепенно начинаешь привыкать, понимая, что смерть - это неотъемлемая часть жизни. Все будем там.
Смерть отца я тоже перенес тяжело, но не так, как матери, потому что ее уход как бы подготовил меня к другим потерям в семье. Они умерли много лет назад, и я уже смирился с этим.
IM: Верите ли Вы в существование рая и ада?
ММ: Если бы я верил в ад и рай, то верил бы и в Бога. Я не верю в Бога. Я не сомневаюсь, что его нет, поэтому рая и ада тоже нет. Я объективист, исповедующий философию Эйн Рэнд (Ayn Rand), основной постулат которой - каждый должен полностью связывать себя с разумом и реальностью. Это хорошо объясняет, почему в реальности Богу места нет. Нет в природе вещей места Богу, по крайней мере, так, как люди себе это представляют.
А так как нет рая и ада, то я не надеюсь еще раз встретиться с моими родителями. Когда я пришел к этой мысли, слезы выступили на глазах, но такова реальность, какой бы она ни была.
